В конце апреля исполнилось сто лет со времени создания отде­ла «Русский Север» Архангельской областной научной библиотеки имени Н.А. Добролюбова. Многие поколения читателей пользова­лись богатейшим собранием его книжного фонда. Основу этого фонда создали архангельский губернатор А.П. Энгельгардт и вице-губернатор Д.Н. Островский, подарившие свои личные библиотеки, которые состояли из 540 ценных книг по истории Севера, Норве­гии, Швеции и Финляндии.

Библиографы-северяне регулярно организуют выставки, прово­дят встречи с авторами краеведческих книг, издают указатели ли­тературы.

… Вот уже более 50 лет я с бла­годарностью пользуюсь услугами работников этого отдела, с теплотой вспоминаю сотрудничество с опыт­ными мастерами своего дела — М.Н. Шерстняковой, Г.М. Кошелевой, уже ушедшими из жизни.

Человеку, мало посвященному в библиотечное дело, может пока­заться, что люди, преданные ему, занимаются рутинным и, во всяком случае, далеким от мира большой политики спокойным занятием. Это далеко не так.

С немалым удивлением я позна­комился в архиве ФСБ со след­ственным делом Андрея Николае­вича Попова — одного из наиболее одаренных научных сотрудников-библиографов отдела, автора мно­гих книг и статей по краеведению. Оказывается, этот видный краевед и журналист стал одной из первых в Северном крае жертв политических репрессий…

*  *  *

Утром 9 февраля 1935 года ра­ботники библиотеки передавали друг другу ужасную новость: ночью был арестован их 45-летний сотруд­ник Андрей Николаевич Попов.

Тревога и страх ожидания завла­дели коллективом еще 31 января: работник управления НКВД по Се­верному краю некий Блюменберг изъял в тот день с выставки, посвя­щенной 75-летию со дня рождения А.П. Чехова, книгу А. Луначарского «Литературные силуэты». Подоб­ный визит не предвещал ничего хо­рошего. Но, видимо, все надеялись на то, что беда пройдет мимо биб­лиотеки: маховик массовых репрес­сий еще только начинал делать первые обороты. Однако не пронес­ло: арестовали Попова, затем перед следователем один за другим пред­стали директор П.А. Гневашев, биб­лиографы В.М. Соколова и М.А. Зелянина.

В деле Попова вслед за ордером и справкой на арест появились ма­териалы обыска, допросов и, нако­нец, главный документ — «обвини­тельное заключение», утвержден­ное 10 апреля 1935 года зам. на­чальника НКВД по Северному краю Шийроном.

Попову предъявлялось обвине­ние в «Контрреволюционной троц­кистской пропаганде». Доказатель­ство вины было налицо: книга Луна­чарского оказалась открытой там, где автор утверждал: «Конечно, прав Л.Д. Троцкий, когда он говорит, что окончательное свое освещение революция принимает именно когда она отразится в глубоком измене­нии культурного слоя населения».

А далее следовал еще более крамольный троцкистский тезис: «Очевидно, между нынешними на­шими завоеваниями и тем счастли­вым временем, когда мы будем строить верхние этажи этого нашего к здания, лежит еще бур­ная эпоха европейских мировых по­трясений».

Следователь делал глубокомыс­ленный вывод: «Означенная книга была выставлена и раскрыта по ре­комендации научного сотрудника -библиографа Попова А.Н., в про­шлом активного деятеля белогвар­дейского правительства Чайковско­го на Севере, причем по его же ре­комендации она выставлялась на выставку в июле прошлого года, по­священной 30-летию смерти Чехо­ва».

В ходе следствия работникам НКВД удалось добыть дополни­тельные сведения о «контрреволю­ционных деяниях» скромного биб­лиотекаря. Оказалось, что Попов задолго до революции сотрудничал в кадетских и эсеровских изданиях: «Северное утро», «Архангельск», «Возрождение Севера», «Вестник Временного Правительства Север­ной области» и других. Во время обыска на квартире арестованного обнаружили программу партии эсе­ров, несколько экземпляров газет «Знамя труда», «За народ» и три брошюры. Выяснилось также, что при обсуждении доклада о второй пятилетке Попов бросил реплику: «Пятилетка — дело хорошее, но я в него не верю».

Следователь, проявив изобрета­тельность, провел «исследователь­скую работу» и приложил к делу вы­держки из статей, которые А. Попов опубликовал в период интервенции.

«Царство коммунистов, — говори­лось в одной из них, — продолжа­лось до августа, и за это время ар­хангелогородцам пришлось пере­жить ряд социалистических экспе­риментов. Советская власть, под­живляемая с начала мая наркомом Кедровым, проделала все, что по­лагалось по штату: разогнала зем­ство и думу, удушила печать, взи­мала контрибуции, чинила аресты и обыски, кормила овсом… Бряцая оружием по адресу «хищников и им­периалистов», даже мобилизовала буржуазию. Но «безумства храб­рых» наши коммунары проявить не смогли и при первой же вести о при­ближении союзников поспешно от­были вверх по Двине, не позабыв захватить казенные деньги и часть продовольственных запасов…»

«Война и революция, — говори­лось в другой публикации журналис­та, — сперва отодвинула на задний план все научные интересы, а за­тем, с разгулом большевизма, когда наука была зачислена в разряд бур­жуазных пережитков, о какой-либо научной работе, о полезном и свя­том испытании натуры, конечно, не могло быть и речи…»

Андрей Николаевич категоричес­ки отверг предъявленные ему обви­нения, объяснив «появление троц­кистской литературы на выставке… халатностью и невнимательнос­тью». Что касается изъятых во вре­мя обыска эсеровской литературы и газет, то они хранились, по его при­знанию, «как экспонаты, изданные на Севере и как исторические ред­кости». А все газетные публикации «имели характер преимущественно краеведческий».

Подобное понимание Поповым своего «преступления» не устроило сотрудников НКВД. В окончатель­ном виде «Обвинительное заключе­ние» гласило: «Попов, будучи ответ­ственным за организацию выставки и идеологическое содержание ее и пользуясь политической неграмот­ностью работников библиотеки и прикрываясь авторитетом автора, в июне 1934 года и в явнваре 1935 года на организованных для читателя выс­тавках, посвященных писателю Че­хову, выставлял контрреволюцион­ный троцкистский материал; хранил у себя на квартире эсеровскую про­граммную литературу». Все это подпадало под понятие преступле­ния, предусмотренного знаменитой 58 статьей Уголовного кодекса.

Дело Попова рассматривало Особое совещание при НКВД СССР, решением которого библио­граф был выслан в Магадан. 17 лет (с 1939 по 1956 годы) жена Андрея Николаевича не имела никаких вес­тей о муже. Лишь в феврале 1956 года начальник управления МВД Магаданской области сообщил о том, что Попов умер 23 декабря 1939 года от рака желудка. На са­мом деле он был расстрелян там 18 днями раньше. А.Н. Попов реабили­тирован лишь в сентябре 1989 года.

Арест Попова не остался без по­следствий для коллектива библио­теки. 8 февраля, когда Андрей Ни­колаевич оказался в тюрьме, были уволены с работы библиотекари Со­колова и Зефтиген. Первая — «за вы­ставку книг троцкистского содержа­ния», а вторая — «за скрытие своего социального происхождения». Отец Ирины Ивановны Зефтиген до 1926 года занимался торговлей. Этого было достаточно, чтобы считать его дочь «классово чуждым элементом».

На деле оказалось, что директиву в устной фор­ме об увольнении с работы Зефти­ген директор библиотеки П. Гнева­шев получил от органов НКВД. Од­нако этот номер не прошел. Жало­бу Зефтиген на незаконность дей­ствий властей поддержали крайком и ЦК профсоюзов работников поли­тико-просветительных учреждений, даже краевой суд. Через короткое время библиотекарь была восста­новлена на работе.

Чувство недоумения и горечи испытываешь при знакомстве с де­лом А.Н. Попова. С высоты минув­ших лет особенно очевидна не­адекватность его проступка и нео­правданная жестокость наказания. Столь же поразительная неспра­ведливость была проявлена по от­ношению к его коллегам по работе.

… Сотрудники отдела Русский Север свято чтут память своего коллеги. На видном месте висит портрет Андрея Николаевича, тща­тельно собраны сведения о его многочисленных публикациях. На­станет время — и появится указа­тель печатных трудов вдумчивого журналиста и краеведа. Но и без такого указателя любой историк Севера хорошо знает и использует изданную в 1928 году солидную ра­боту А.Н. Попова «Город Архан­гельск», а также составленные им библиографические справочники, посвященные истории родного края.

Евгений ОВСЯНКИН, кандидат исторических наук.